Павел Чинаев. Интерлюдия к "По закону военного времени"

… В этот день все было как обычно, если бы не одно событие – нас временно переселяли в больницу. Директор интерната Пал Палыч, невесть каким образом уговорил главврача, что бы он положил нас на две недели в больницу, пока в шел ремонт. Главврач согласился и мы шумной ватагой отправились в больницу. С радостью ввалились в урологической отделение, выделенной нам, которое в тот момент было пусто. Чего душой кривить – мы не мы, если не нашкодим. Вот и в этот раз по пути в палату умыкнули упаковку шприцов и флакон одеколона у зазевавшейся медсестры. Придя в палату мы стали исполнять в действие следующую часть своего коварного плана под названием «кто не спрятался – от нас не отвяжется». Хочу еще добавить – нас разделили – детей помладше и спокойнее поселили в одну комнату, а нас – сорвиголов в другую. Я попал во вторую группу. Отломав у шприцов иголки и набрав в них воду стали, носиться по этажу и поливать водой всех и вся. А теперь представили такую картину – пятеро мальчишек, орущих, улюлюкающих, ржущих бегут со шприцами, наполненными водой, а за ними, осыпая проклятиями и отборнейшими матюками, бегут двое медбратов. Через час нам это надоело и мы, гордо прошагав мимо поста медсестры хором рявкнули:
- Всем спасибо, все свободны! Нам здесь не место!
- Ну и катитесь отсюда! Спокойнее будет!
Естественно мы блефовали. Пошатавшись по городу и настреляв сигарет у прохожих, под вечер вернулись в палату. Захватив по пути сосиски в тесте – наш ужин. Завалившись на койки, начали курить. Тут подал голос Тимоха:
- Пацаны! А че это мы в сухую? Давайте обмоем наше новоселье, а?
- Чем обмывать, то дурень? Водой шоль? – сказал я.
- Горыныч, а одеколон на кой хрен сперли то? – ответил Тимоха.
- Точняк! Реальная тема, пацаны! Кто за? – спросил я.
Все закивали головой, и тут же трехсотграммовый флакон одеколона стал гулять по кругу. Спустя пятнадцать минут мы «потухли». Запах в палате был еще тот – сигаретный дым вкупе с ароматом парфюма давали адскую смесь, от которой слезились глаза, и перехватывало дыхание. Узрев эту картину, на ум невольно приходила старая шутка- «Девушка, от вас так хорошо пахнет. Вы что пили?». Встав утром, мы были ошеломлены – в качестве наказания главврач велел вкалывать какие- то витамины. И теперь, в течение недели, каждый день нам кололи какой-то зверский витамин, от которого полчаса не могли ходить из-за жуткой боли в ягодицах. Весь наш задор и азарт уже на вторые сутки сошел на нет.

Единственным нашим увлечением стали игры в карты. Но и это в конец осточертело. Решив, что так дальше нельзя, мы просто взяли и смылись из больницы. Погуляв по ночному городу, мы увидели дитё отечественного автопрома – «копейку». И не отказали себе в удовольствии прокатиться с ветерком. Погоняв по городу, подъехали к озеру. Бензин в машине закончился, и от злости мы утопили в воде машину. Вернувшись в палату, завалились дрыхнуть. Утром, как ни в чем не бывало, позавтракали, приняли свою «дозу» витаминов. Выпросили себе телевизор. Но как, же мы разочаровались, когда увидели «ящик» - старенький, цветной телевизор, без пульта и только с одной исправной кнопкой «выкл». Вместо остальных были лишь дырки. Что бы переключить канал, сделать погромче нужно было сунуть палец в определенную дырку. Все бы ничего, если нюанс – при контакте пальца с дыркой происходил удар током, не шибко сильно, но как говорится «обидно, досадно, но ладно». Из-за этого у нас начался спор – никто не хотел быть «битым» током. Около получаса мы орали, спорили, помахали кулаками. Но, в конце концов, решили при необходимости по очереди «тыкать в дырку». Из выпуска утренних новостей мы узнали о своих ночных «подвигах» - ночью неизвестные снесли пару ограждений и утопили машину в озере, ни каких следов или отпечатков пальцев не обнаружено.
Днем как обычно мы опять засобирались прогуляться по городу. Но моя нога предательски болела. Оставшись один на один с собой, я не знал, куда себя деть. Поэтому, выйдя из палаты, направился к посту дежурной медсестры. Там я застал не совсем приятную картину - главврач отчитывал молоденькую медсестру за какой-то проступок. Из их разговора, понял, что девушка, закончив свои дела, решила почитать журнал, и за этим занятием её застукал этот главврач. Хочу заметить, что кличка у него была, самая подходящая, отражающая все его суть – Бультерьер. Это был низенький, толстый и ужасно въедливый старикан, отвергающий все новое – от телепередач и до газет и журналов. Подойдя к ним, я решил-таки разобраться во всем (как-никак, а девушку жаль). На мои слова Бультерьер нисколько не реагировал, продолжая отчитывать медсестру. Пришлось повысить голос, и предъявить ультиматум – либо он извиняется перед девушкой и больше не будет приставать со своими заморочками, либо я свистаю всех наверх, и навожу по всей больнице «глобальный шухер». Против таких аргументов, старикану нечего было возразить, и он, сделав выговор, бурча что-то себе под нос, удалился восвояси. Тут я повнимательнее присмотрелся к девушке – доброе, миловидное лицо (на вид ей не больше восемнадцати), темные глаза, и такие же темные волосы. Про фигуру я вообще молчу – такое ощущение, что он сошла с обложки какого-то глянцевого журнала. Ростом она была чуть ниже меня. Но это не значит, что рост у нее был как говорится «метр в прыжке с батута», не это просто я был высоковат для своего возраста – метр восемьдесят два, и это в шестнадцать лет! Что бы не затягивать молчание, я решил с ней поговорить.
- Сидраствуйтэ, разрищитэ с вами пазнакомица? – с закосом под кавказца произнес я.
- Привет, меня зовут Мариной. Спасибо, что помог отвязаться от этого старого скупердяя. Если тебе не трудно, давай сразу на «ты»? – смущенная моим «акцентом» сказала девушка.
- Да ни вапрос, дарагая! – тем же шутливым тоном произнес я.- Ну а вообще-то, ты как то слишком молода для медсестры.
- Я на медфаке учусь на втором курсе, вот и устроилась на подработку, 18 лет как-никак. Надо уже деньги зарабатывать. А тебя как звать?
- Игорь. Я вот тоже хотел в военно-медицинскую академию поступить, но у меня семь пятниц на недели – сегодня армия, завтра инженер, а послезавтра еще, что нибудь на ум придет.
- Бывает, это возраст у тебя такой – улыбнулась она.- А ты откуда?
- «Челюскинец», - ответил я.
- А… ясно, - как-то поникнув, сказала она.
- Не будем об этом,- весело сказал я.

До самого вечера мы с ней проболтали «о том, о сём». Когда я уже засобирался в палату, она шепотом сообщила, что наш детдом, как и некоторых больных эвакуируют вглубь полуострова, потому что возможны бомбардировки города. После этого больше я ее не видел. А спустя два дня первые снаряды упали на окраине города. Паники к счастью не было – все службы Севастополя действовали без суеты и очень быстро. Буквально через полчаса после взрывов в больничный двор въехал видавший виды ПАЗик. Всех нас организованно погрузили в салон, предварительно устроив перекличку, и повезли из города. В городе уже яблоку негде было упасть – на улицах носились машины со спецномерами, пару раз мелькнули БТРы. Остановившись на одном из перекрестков, автобус заглох. Не знаю, почему я это сделал, то как-то изловчившись, улизнул незамеченным. И переулками ушел вглубь города. Пошатавшись по улочкам, и сильно проголодавшись, залез в пустующую квартиру. Жильцы даже не удосужились убрать продукты из холодильника. Наевшись до отвала, сыто икая, завалился смотреть телевизор. Что бы не быть обнаруженным – закрыл все окна шторами и стал переключать с канала на канал, пока не попал на специальный выпуск новостей. Из них стало ясно, что пендосы таки осмелились, объявить войну режиму нового президента Януковича и поддержать оппозицию во главе с Ющенко. Ющенко с близкими людьми улетел на конференцию в Америку, результатом чего и стала утренняя бомбежка Севастополя. Все-таки как мне надоела эта долбаная политика – высокопоставленные «шишки» вечно что-нибудь замутят, а народ потом расхлебывай эту фигню.
В квартире я прожил около недели – пока однажды утром меня не разбудил страшный грохот – город подвергся массированной бомбардировке. По телевизору объявили, что город переводится на осадное положение и все находящиеся в нем, будут приравнены к участникам боевых действий. И тут где-то совсем рядом раздался взрыв. Телевизор (это был кинескопный «ящик») упал на пол и взорвался. А я сам почувствовал, что земля, точнее пол, уезжает из-под ног. Сразу рванулся к выходу, но дверной замок открыть можно было ключом. Побежав на кухню, схватил табурет и что есть силы, бросил его в окно. Стекло, жалобно зазвенев, разбилось. С разбегу прыгнул в окно и очень больно ударился лицом об асфальт. Прям как в одной старой шутке – «при выходе из бара, первой, что бросается в глаза – асфальт». Что-то отчетливо хрустнуло в носу, и по губам потекла теплая, чуть солоноватая жидкость. Не обращая на дикую боль в переносице, стартанул как можно дальше от дома. И правильно сделал – спустя пару мгновений здание с грохотом рухнуло, оставив после себя груду обломков и густое облако пыли. Неожиданно послышался шум винтов, бросившись в кусты сирени, росшие неподалеку, я затаился. Секунд через десять появился вертолет. Это была амеровская «Кобра». Раньше часто играл в компьютерные игры, поэтому узнал ее без труда. На оружейной консоли висели блоки неуправляемых ракет. Неожиданно он завис прямо надо мной. Неужели заметил меня? Ответ не заставил себя долго ждать – оживилась и начала вести стрельбу 20-мм трехствольная пушка М197, сверху раздался оглушительный грохот. Зажав руками уши, заодно проклиная конструкторов, людей, которые приняли на вооружение эту вертушку. Неожиданно руки и спину начало обжигать – целый дождь из горячих, еще дымящихся гильз сыпался на меня. Внезапно грохот стих, раздалось пара хлопков и с подвески отделились две или три неуправляемые ракеты, вдали существенно бухнуло. Обдало теплым керосиновым перегаром, вертушка увеличила обороты и, заложив вираж, улетела назад. Подождав еще немного, я рванул на север города, рассчитывая как можно скорее смыться из столь опасного места. Позади меня начали раздаваться взрывы. Вот черт! Опять неймется долбанным пендосам! Сзади, на небольшой высоте раздался негромкий хлопок, а спустя еще некоторое время – уже на земле, почти одновременно раздалось множество хлопков. Гады! Кассетные бомбы запрещены к использованию! Вдруг я споткнулся, очень даже вовремя – метрах в двадцати пяти тридцати произошел взрыв. Обдало жаром, и над головой засвистели осколки. Подождав еще немного, с удвоенной силой бросился к близлежащему подвалу. В буквальном смысле залетев внутрь, забился в самый дальний угол, стал ждать, когда прекратится либо обстрел, либо в мое хлипкое укрытие попадет крупный снаряд и моя жизнь оборвется. Бомбежка закончилась только вечером. Подождав, пока стемнеет, я осторожно выбрался из подвала. Вопреки моему мнению над городом темно не было – некоторые дома полыхали, освещая территорию вокруг. То с одной стороны, то с другой раздавались автоматные очереди наших АК и амеровских М16 . Страшно хотелось есть. Стоп! Когда я бежал, то заметил небольшой продуктовый магазинчик, располагавшийся за углом одного из домов. Забежав за угол, я жестоко разочаровался – магазинчик был пуст. Рядом валялся труп милиционера. Опознать личность можно было только по отпечаткам – голову снесло начисто. Быстро обыскав карманы и не найдя ни рации, ни телефона, я уже хотел было идти дальше, но мой взгляд упал на залитую кровью кобуру. Сняв с себя одну футболку и обмотав ею руку, аккуратно расстегнул кобуру. На мою удачу пистолет был на месте, это был наш «Форт», но к нему не было запасной обоймы. Подвел итог – один пистолет, двенадцать патронов в магазине, и чувство зверского голода. Оттащив труп поближе к развалинам, я аккуратно положил его, прикрыл футболкой останки и закрыл куском жести, добавив сверху пару кирпичей. Постоял минуту, отдав дань памяти погибшему, пошел исследовать развалины магазинчика. Не найдя ничего кроме пары пакетов чипсов и бутылки минералки, я короткими перебежками отправился в свой подвальчик. Спустившись в подвал и заперев за собой дверь, в изнеможении свалился на пол. Голова гудела от голода, руки тряслились всего меня била нервная дрожь. С большим усилием открыл пакет и впихнул в себя его содержимое, запив все это теплой минералкой. Прислонившись к стене, я сел, приведя пистолет в боевое состояние, вырубился – последние события не исчезли без последствий. Проснулся от того, что землю ощутимо тряхнуло – вновь начался артобстрел. Быстро съел остаток чипсов, которые хоть как-то заглушали голод. Когда бомбежка окончилась, я, как обычно аккуратно вылез из подвальчика. Осмотрелся по сторонам. Судя по положению солнца, было около полудня. Полуприсев, стал двигаться к магазинчику, что бы при дневном свете еще раз осмотреть. Место, где я вчера похоронил милиционера, окончательно скрылось под обломками. Так, а вот и развалины. Сразу в глаза бросилась, незамеченная мною вчера буханка серого хлеба. Спрятавшись среди обломков, я с жадностью отломил большой кусок и с удовольствием стал медленно разжевывать ароматный хлебный мякиш. Пусть буханка провалялась в пыли, главное это ХЛЕБ. На всю жизнь запомню его вкус – чуть кислая, сухая буханка спасла меня от голода, по крайней мере, на пару суток. Но и этого было достаточно – у меня был пистолет, естественно не ахти какое оружие против хорошо экипированных морпехов, был небольшой провиант. «Прорвемся, паря!» подумал я, зло ухмыльнувшись. Из-за своей скромной трапезы, совсем потерял бдительность, не расслышав шорох ботинок. Отложив еду в сторону, взял в руки пистолет, чуть слышно щелкнул предохранитель, и оружие стало готово сказать свое веское слово. И тут я увидел их – десять человек в камуфляжах «Вудланд» неспешно шли по улице. Притаившись, стал ждать, пока они пройдут. Амер, шедший последним, глянул в мою сторону и скорее всего, заметил меня. Точно заметил! Что-то сказал своим сослуживцам, те кивнули ему, и пошли дальше. Значит, если я грохну пехотинца, шансов уйти, практически не будет. Подойдя ко мне ближе, амер сказал:

- Calm down, I shall not touch you.
- Что? Не тронешь говоришь? Зато я тебя щас грохну! Блин, как это по-английски сказать то? Может так. Ага, вспомнил –
- To stand! To throw the weapon! To hold hands on a kind. Otherwise I shall kill you! – наверно правильно сказал.
В подтверждении моих слов, пендос положил свою М16А3 на землю, и вытянул руки, показывая, что в них ничего нету.
- Don’t shoot, please. What do you want? – спросил амер.
- Ага, щаззз! Грохну тебя и все дела, – сказал со злостью я.
Тут амер оживился, увидев недоеденный хлеб и почти пустую бутылку воды.
- The meal and water, probably, is necessary to you? – оживленно спросил он.
- Yes, it is necessary! Quickly get that is! – скомандовал я. - Only it is accurate! And without superfluous movements!
- Now… I am fast! – сказал амер лихорадочно копаясь в своем рюкзаке. Тут же на свет были извлечены два армейских рациона с символикой США, и довольно объемная бутыль с водой.
- Here, that is necessary for you please! – с ноткой облегчения произнес амер.
- And now run from here while I have not shot down you to hell! – с нажимом на последнее слово сказал я.
- Success to you, the guy. - пожелал мне удачи солдат.
В ответ я лишь повел в сторону стволом пистолета, показывая, что не намерен общаться более. Подождав, пока он скроется из виду, я сложил конфискованную у амера еду в первый попавшийся пакет. Обогнул магазинчик с другой стороны и продолжил свой путь на север города. Зайдя патрулю в тыл, я стал следить за ними. Вздохнул с облегчением, лишь тогда, когда пендосы, получив какое-то сообщение по рации, рванули в сторону побережья. Как обычно, зайдя в уже почти родной подвальчик, сел в дальний угол, поел. Было около шести вечера, когда вновь амеры начали обстреливать город. Потянуло в сон. Проснулся уже утром, и сразу же поймал себя на мысли, что впервые смог уснуть во время бомбежки. Человек ведь такая тварь – ко всему быстро привыкает. Перекусив не шибко вкусным рационом, вылез из укрытия и отправился на север города. Пройти успел лишь пару кварталов, как за спиной послышался шум винтов. Шмыгнув по быстрому в кусты, притаился и стал ждать. Ба! Какие люди! Точнее все те же вертушки. Одну из них сразу узнал – эта была та же «Кобра», которую я видел пару дней назад с бортовым номером 057. Где позади меня раздалось шипение. Пилоты одной из вертушек отстрелили тепловые ловушки и ракета, улетела в сторону. Вторая вертушка послала в сторону пару ракет, затем все заполнилось грохотом двух 20мм трехствольных пушек. Чуть набрав высоту, пилоты полетели дальше. Я решил не испытывать судьбу и найдя подвал, спустился в него. Затылок пронзила резкая боль и последнее, что я успел подумать, было «Вот здравствуй, товарищ Писец». Очнулся от того, что кто-то придавил меня своим телом, а спустя пару мгновений раздались близкие разрывы. Положив на всех и вся, опять отключился.
- Э! Малой, ты жив? – сказал прокуренный баритон.- Мля, не хватало мне еще тут мокрухи.
- Ты че дуба двинул? – хлопая меня по щекам, забеспокоился неизвестный.
- Нормально все! – с трудом я выдавил из себя, - пить охота.
- Гыгы! - Загоготал незнакомец, - вот держи, я уж думал, что замочил тебя нечаянно.
- За нечаянно бьют отчаянно – глотнув воды, сказал я. – Ты шоль меня так приложил?
- Ага! – улыбнулся во весь рот мужик, – думал, что беспредельщик какой.
- А сам то? Чуть грохнул меня? – сказал я.
- Не, пацан, это я нечаянно. Я – вор, и мокрух на мне не висит, – убедительно произнес он.
- А кто такой? Как здесь оказался? Как кличут? – задал вопросы я.
- А ты, прокурор в натуре? – усмехнулся вор. – Лана, так и быть отвечу. Короче кликуха у меня Пахан. За день до бомбежки повязали менты. Мокруху хотели пришить. Посадили в КПЗ. А на следующий день, ближе к вечеру, бомбежка началась. Менты все куда-то смылись, ну я типа отмычки достал, открыл, значица дверь и в оружейку двинул, шоб волыной разжиться. Мой ТТ при задержании конфисковали. Зашел в оружейку, а там пусто. Ну, я по быстрому по кабинетам пробежался, по сейфам порылся, но нашел своего верного кореша, – тут он мне показал серый тэтэшник. – Вышел значит из участка, а навстречу мне менты. Ну, я и двинул подальше от них. Потом по подвалам шхерился. А ты кем будешь?
- Игорь. «Челюскинец». Смылся из автобуса, когда эвакуировали, ответил я.
- И с каких это пор беспризорники с волынами бегают? – усмехнулся зэк, вертя в руках мой пистолет.
- Милиционера мертвого нашел, у него и пистолет был, – ответил я.
- Ага, и жрачка американская! – загоготал Пахан.
- Это я морпеха повстречал, вот и реквизировал капиталистическое имущество. – сказал я. – ты я вижу тоже не голодаешь, вон целый рюкзак.
- А! Я одного пендоса на перо посадил, пока он отливал. А тут его подельнички меня заметили и шухер подняли. Схватил рюкзак и сделал ноги, – расслабленно сказал вор.
- Сейчас на улице светло, вечером можно по-тихому к своим пробиться, – предложил я.
- Не братан, кому свои, а кому чужие. Тебя оставят в живых – ты малолетка. А меня к стенке поставят – я преступник. Я лучше тут типа партизанничать буду. – сказал Пахан.
- Ха! Ну ты даешь! Насколько мне известно, зэки на передовую и шагу не ступят – усмехнулся я.
- Они…ОНИ, эти гады, мою землю родную поганят. Что думаешь, раз вор, то ниче святого нету!? Обломись! Я до последнего вздоха буду биться! Это моя родина, и я ДОЛЖЕН ее защищать! – оскалившись во весь «позолоченный» рот, сказал вор.
- Ладно, ладно. Успокойся! – сказал я.
- Пожрать надо капитально, – протянул мне еду вор. – Да, и пистолет свой возьми.
- Спасибо, - сказал я, принимая оружие.

Проверив патроны и сняв пистолет с предохранителя, положил его рядом. Ближе к вечеру, Пахан, проверив пистолет, пошел в рейд. Я стал дожидаться утра. Неожиданно среди ночи раздался душераздирающий крик, пара пистолетных хлопков и длинная пулеметная очередь. Вор так больше и не вернулся. Утром я как обычно перекусил, и тут неожиданно услышал звук автомобиль, точнее внедорожника, и переговоры солдат. Подойдя к цокольному окошку, увидел, что по дороге идет патруль, а впереди них едет «Хаммер» с пулеметом на крыше. Пулеметчик стрелял по всему что движется и радостно вскрикивал, когда попадал в цель. Вдруг один солдат, подбежал к одному из еще целых домов, и что-то бросив внутрь дома, и в подвальное окошко, отбежал в сторону. Спустя пару секунд раздались взрывы, и кто-то внутри дома вскрикнул. Затем из дома выбежала женщина с маленьким ребенком на руках. Ее расстреляли тут же. Затем, вытащив пистолет, к женщине подошел пендос и дважды выстрелил в голову женщины, затем застрелил плачущего ребенка. Солдаты довольно загоготали. И тут я увидел, то, что меня еще раз ввергло в шок – из соседнего дома вышел, ветеран, в парадном кителе с боевыми наградами на груди. В руках он держал охотничье ружье, прицелившись, выстрелил. Дробь весело защелкала по броне машины. Солдаты, резко развернувшись, просто открыли по нему шквальный огонь из всех стволов, и буквально изрешетили бедного старика. От обиды и ярости, я сжал зубами кулак. И тут один из солдат направился в мою сторону. Быстро отбежав в дальний угол и затаившись, я стал ждать. По полу, звеня, покатилась граната. А спустя две секунды, раздался взрыв. Сильно оглушило, висок пронзила резкая боль и по щеке потекла теплая кровь. С трудом перевернувшись на спину, ощупал голову, слава Богу, только царапина, а ведь еще на пяток миллиметров и все! Меня спасло лишь то, что прежде чем попасть в мою часть подвала, надо пройти небольшой коридорчик, куда и укатилась брошенная граната. Полежав пару минут и немного придя в себя, облил лицо холодной водой, что бы смыть кровь. Встал, пошатываясь, побрел к выходу. А вот и место взрыва – темное пятно на бетонном полу и росчерки рикошетов на стенах. Выйдя из подвала, я чуть не упал. Постояв немного и привыкнув к яркому свету, побрел в сторону уезжавшего патруля. Они настолько были увлечены своими нечеловеческими занятием, что я смог подойти к ним на десять метров. В конце колонны шел тот самый гад, что убил женщину с ребенком. Облокотившись плечом к стене дома и взяв пистолет в руки, прицелился. Обреченный пендос, видимо, что-то почувствовал, потому что за мгновение до выстрела он обернулся. Но было поздно – я выстрелил. Пуля попала прямо в переносицу. Амер рухнул ничком. Прицелившись в другую сволочь я выстрелил, но на этот раз промахнулся – попал лишь в плечо. Морпехи, развернувшись в мою сторону, начали интенсивную пальбу по мне. Сильный удар в левое плечо, заставил меня упасть назад. В полете я выпустил остаток пуль в сторону патруля, затем ударился многострадальным затылком об асфальт. Сознание потухло. Как жаль, что так мало убил этих гадов, как жаль.… Из забытья меня вывел сильный удар в челюсть. Очнувшись, я посмотрел – передо мной стоял амер и вытирал окровавленный носок своего ботинка о мою футболку. Пошевелил языком, и нащупал во рту что-то твердое и гладкое, повернувшись на бок, выплюнул два зуба и сгусток крови. Хорошо, что хоть зубы не передние – иначе потом шепелявил бы. Хотя какая уже разница – все равно поглумятся и застрелят. С трудом попытался встать, но тут, же рухнул. Все тело ныло и, судя по характерной боли в боку, обработали очень даже грамотно - отбили почки. Тут на чистом русском без единой доли акценты заговорил со мной амер.
- Ну что, допрыгался?! И что ты хотел этим сказать? – спросил пендос.
- Ах, ну и ты ссука! По-русски говоришь? – не сдержался я.
- Знание языка противника – уже залог успеха! – улыбнулся морпех.
- Пидор ты гнойный! Ты кого противником назвал? Сам, небось, славянин! – через силу выкрикнул я.
- Да, я родился в Минске и потом нас выдворили из страны. Теперь я буду мстить. Но я не славянин, я не теперь не причисляю себя к быдлу, коим вы являетесь, – сказал амер.
- Власовец *нецензурная брань*! Ты сдохнешь тут! Как сдохли до тебя Гитлер и его сраная армия, – зло выговорил я.
- Ха-ха-ха!!! Рассмешил меня! Нашел с кем нас сравнивать! США – великая сверхдержава! Наше оружие непобедимо! Мы великие воины! – гордо сказал пендос.
- Я конечно не пророк, но скажу точно – ты найдешь тут свою смерть! – сказал я.
- Ты сдохнешь раньше! Но смерть слишком легкая участь для тебя. Поэтому мы развлечемся сначала. Ты не против? – с этими словами пендос выхватил беретту и прострелил мне левую ногу.
Я заорал, не в силах стерпеть эту дикую боль.
- Это еще не боль, это я тебя пощекотал, - улыбнулся пендос. – Сейчас я буду по очереди отрезать пальцы сначала на ногах, потом на руках, переломаю кости и лишь потом пристрелю.
Двое бойцов достали мобильные телефоны и включили видеокамеры.
- Что зенки вылупили?! Солдаты *нецензурная брань*! Хвастаться потом будете? Вот мы какие герои, мирных жителей убиваем и пытаем их! Что б вы сдохли! Все! Ваше гребанное правительство, вы прихвостни! – вложив всю злость в слова, выкрикнул я.
- Как вы там хохлы да москали говорите? А вспомнил! Напугал ежа голой жопой! – сказав это, пендос вытащил нож и стянул с моей правой ступни кроссовок. Я начал отбрыкиваться, но пендос сильно пнул меня ногой в живот. От боли я потерял сознание…
Теплая мягкая ладошка нежно потрогала мой лоб. Или это мне показалось? Нет, судя по тому, как нежно меня сейчас погладили на глюк не похоже. А если это не глюк, то значит я живой и пока что в безопасности. Или все-таки я ошибаюсь? Ладно, сейчас посмотрим. Я с трудом открыл слушавшиеся меня глаза и увидел Марину – медсестру, с которой познакомился в больнице. Увидев, что я открыл глаза, она улыбнулась и погладила мою руку. Все таки она чертовски привлекательна! Теперь понял, что ради нее готов на все, даже пробраться в Белый Дом и придушить Буша и всех его приспешников. Уже хотел было спросить че да как, но Марина меня опередила – положила свои тонкие хрупкие пальчики мне на губы.
- Не волнуйся, ты в безопасности. С тобой все в порядке. Не ожидала тебя снова встретить. Ты же вроде как в эвакуации был,- ласково сказала она.
Аккуратно убрав ее руку, я просто стал смотреть, нет, точнее будет сказать, любоваться ею.
- А что произошло? Как я здесь оказался? – спросил я.
- Мы примерно недалеко от центра Севастополя. Тебя обнаружили наши бойцы во время одной из вылазок. Над тобой издевались морпехи. Но и ты парень не промах – убил одного гада, - сказала она.
- Ну не всех же, а только одного. Слушай, а почему у меня ничего не болит? И ног не чувствую, а? – полюбопытствовал я.
- Это тебе обезболивающее ввели, очень сильное. У тебя прострелена нога, кость к счастью не задета. Множественные ушибы, ссадины. Вдобавок еще и сотрясение мозга, – ответила она.

- Ниче себе! А как скоро я встану? – удрученно спросил я.
- Недельки через две минимум – сказала, улыбаясь, она.
- Две недели? – поразился я, - так долго?
- Терпи, атаманом будешь, - ласково сказала она, - я сейчас Понедельника позову, он тебя осмотрит.
- Понедельник? Странная кличка, - удивился я, - а кто это?
- Гриценко Михаил Петрович. Он у нас хирург. А почему кличка странная, так это потому, что у него поговорка любимая есть «доживем до понедельника, а том посмотрим».
- А можешь еще немного побыть со мной? – спросил я.
- Ну... Как тебе сказать..- многозначительно посмотрела она в потолок.
- Говори прямо, и не тяни кота за все подробности, - улыбнулся я.
- Если ты про свои подвиги расскажешь, тогда останусь, - кокетливо ответила она.
- Хорошо, куда ж денешься с подводной лодки, - усмехнулся я.
- Но хирург, все равно должен тебя осмотреть! – с шутливой строгостью сказала Марина.
Похлопав меня по ладони, она быстро упорхнула. В ее отсутствие я чуть приподнялся и внимательнее осмотрел помещение. Это был подвал, судя по всему глубокий, так как звуков с улицы не было слышно. Стены выкрашены в белый цвет, который со временем стал больше похож на кремовый. В дальнем углу стояла белая ширма и была видна часть стола – скорее всего операционного. В противоположном от ширмы углу стоял старый деревянный стол – место дежурного врача. На столе стоял чайник и несколько алюминиевых кружек. На краю красовалась, какая-то книга с красной обложкой. На столе, по углам комнаты были развешены керосиновые лампы. Та, что была на столе и возле ширмы горели. Откуда-то сверху послышались голоса – мужской и женский. Потом вошла Марина и какой-то здоровенный амбал – таких крупных мужиков я еще не видал. Турчинский по сравнению с ним – просто нервно курит в сторонке. Одного взгляда хватало, что бы понять – если что не так, то громила не даст и пикнуть.
Ну шо, герой, оклыгався? – спросил здоровяк.
- Да потихоньку прихожу в себя, - ответил я.- А когда выпишут?
- Доживэм до понэдилка, а там подывымось – усмехнулся хирург.
- Знаете ли, надоедает подолгу лежать на больничной койке, - посетовал я.
- Воюваты, хочэшь чи шо? Ладно, так то всэ в гаразд. – заключил доктор.
- А есть еще раненные, кроме меня? – спросил я.
- Ни, слава Богу, ранэнных немае. Бэрэжэ нас Бог, мабуть. – ответил Понедельник.
Доктор ушел и мы остались одни с Мариной. Она аккуратно перевернула меня на бок и сделала массаж, что бы не было пролежней. Закончив процедуру, она вопросительно посмотрела на меня. Притворно вздохнув, я начал свой рассказ. Не буду утомлять читателя своим нахождением в больнице. Через две недели меня благополучно выписали. Рана на ноге почти не мешала свободному хождению, лишь в минуты опасности, как тогда перед обстрелом, она противно ныла. Хороший я скажу вам детектор. За время, проведенное тут, я сморозил глупость лишь один раз. Сидя возле подвала, увидел, что в вылазку собирается группа. Сразу в памяти всплыли недавние события, и внутри мгновенно вскипела ярость. В одном из подвальчиков было что-то наподобие арсенала – хранилось оружие, боеприпасы. Отвлекнув внимание охранника, я пробрался внутрь взял первый попавшийся автомат, и пару рожков к нему. Так–с! Вспомним, как с ним обращаться. Судя по складному рамочному прикладу, мы имеем дело с АКС-74. Рожок вогнал в приемник. Аккуратно передернул затвор. Теперь предохранитель. Как там, в одной игре было? Ага, вспомнил! Верхнее положение – предохранитель, среднее – автоматический огонь, нижнее – одиночный огонь. С этим разобрались. Тут мой взгляд упал на ящики с гранатами. Вскрыв их, обнаружил, что в одной из них лежат «эргэдэшки», а в другом «эфки». Осложнялось все тем, что они были без запалов. Спустя минуту, нашел запалы и взял пару «эфок» - как никак, а штука помощнее, но бросать надо только из укрытия. Наведя порядок в оружейке, я вышел на улицу и побежал в сторону, куда ушла группа. Пробежав около километра так и не найдя следов наших бойцов, присел передохнуть. Собравшись уже было идти дальше, как вдруг неподалеку прогремел взрыв, и началась интенсивная стрельба – с одной стороны «говорили» натовцы, с другой им отвечали наши Калашниковы и бил короткими очередями РПК. Я попытался подойти к пендосам с таким расчетом, что бы оказаться сбоку, тем самым не попасть под огонь как своих, так и врагов. Стрельба уже раздавалась совсем близко. Аккуратно взобрался на второй этаж полуразрушенного дома, и быстро выглянул в окно. На поле боя сложилась непростая ситуация – горели два «Хаммера», которые преградили путь к отступлению амеров. Их единственный выход – уничтожение нашей группы, что они сейчас и попытались сделать. На другой стороне улицы что пошевелилось. Внимательнее присмотревшись, я заметил залегшего в обломках снайпера, который уже выцелил себе жертву. Не желая сильно рисковать, перевел предохранитель на одиночный огонь и дважды выстрелил в снайпера. Тело врага дернулось, и он затих, выронив свою винтовку. Быстро вбежал на следующий этаж. Прямо под окном примостился пулеметчик со своим «Миними». Вытащив из кармана эфку, разогнул усики. Выдернул чеку и на «раз-два» бросил вниз. Едва долетев до земли эфка громко бумкнула, и пулемет стих. Тишину нарушали лишь стрельбы трех или четырех «эмок», да треск наших «калашей». Бросив в сторону предполагаемой позиции стрелков последнюю гранату, я по-быстрому слинял оттуда. Быстро вернулся назад у тому месту, где я отдыхал и уже оттуда пробрался к своим. Залегший за большим куском железобетонной конструкции Арсеналыч бил короткими очередями из своего пулемета. Странная кличка отражала всю его суть – на себе он постоянно таскал двойной боекомплект для пулемета, а так же взрывчатку во время вылазок. В общем, не человек, а ходячий арсенал оружия. Что удивительно при всем при этом – он ни сколько не уставал. Каждый раз как попадал во врага, он сплевывал. Вот и в этот момент он сплюнул в сторону. Подойдя к нему, я хлопнул его по плечу. Арсеналыч, с несвойственной для него комплекцией, резко развернулся и приставил к моей голове пистолет. Узнав меня, он тут же повеселел, но улыбка быстро сошла с его лица.

- Ты че здесь делаешь? – спросил он. – Да еще и оружием?
- Вам решил помочь, - ответил я.
- Дык мы и без тебя справились бы, - хмыкнул пулеметчик.
- Ага, снайпер да пулеметчик пендосовский вам головы почти не давали поднять – улыбнулся я, - вот и отправил их куда подальше.
- Ааа! Так это ты гранатами швырялся? – шутливо произнес он.
- Не швырялся, а метал – заметил я.
- Уши бы тебе надрать за самоволку, да доброе дело ты сделал, – сказал он.
Тут подошли остальные члены отряда – всего три человека. Потерь, слава Богу, не было. Все трое были навьючены боеприпасами и оружием, снятым с убитых пендосов. Тут один из них сказал
- Там пулеметчика и еще двоих посекло осколками. Осколки нашей гранаты.
- Вот этот мОлодец нам помог, - сказал Арсеналыч, показывая на меня.
- Спасибо за помощь, - ответил боец, - а теперь уходим.
По прибытию в лагерь мне устроили основательную взбучку, по поводу моей самоволки. Но, как говорится, победителей не судят и вечером Арсеналыч, Понедельник и Марина ввалились ко мне в комнату шумной компанией и мы вместе отметили мое боевой крещение. Время от времени к нам заглядывали бойцы и сердечно поздравляли меня. Уснул я только под утро. А ближе к полудню меня и Марину эвакуировали в глубокий тыл. Так мы с ней и расстались.
*******
После войны я долго разыскивал своих боевых товарищей и Марину. Мои заявления лежали во всех организациях, занимающихся поиском людей. В конце концов, получив кучу ответов с одними и теми же фразами «Не найден», я отчаялся. Однажды утром я отправился в больницу к урологу, что бы проверить почки, за которыми необходимо было следить. Ту встречу с амером теперь я буду помнить всю жизнь. Чтобы не стоять в очереди, я решил записаться на прием в частную клинику. Придя в больницу, я как раз застал толпу врачей, идущих с утренней пятиминутки. Знакомое лицо мелькнуло среди них, и я инстинктивно выкрикнул - Марина! Девушка обернулась, и пару мгновений всматривалась в мое лицо, потом по ее губам пробежала улыбка узнавания и она бросилась ко мне. С разбегу обняв меня, сразу стала целовать. Крепко обняв нее мы сели на сиденья. Оказалось, что после эвакуации она вновь поступила в институт. Окончив его, стала работать в этой клинике, а когда государство выплатило ей компенсацию, она купила эту больницу. Затем позвонив Арсеналычу и Понедельнику, устроила их на работу. Первого в качестве начальника службы безопасности, а второго в качестве опытнейшего хирурга. Договорившись встретиться сегодня вечером у меня, мы расстались, и каждый ушел по своим делам. Придя домой, я стал готовиться к встрече с друзьями. Хочу заметить, что встречу мы отметили на полную катушку. Утром, проснувшись с порядочного бодуна, я посмотрел на часы – было полвосьмого утра. Буквально на лету собрался на работу но, конечно же, опоздал. Когда я пришел на работу, Вован – мой сосед по кабинету, сказал, что Элеонора Геннадьевна, хозяйка фирмы, ждет меня в своем кабинете. Придя к ней и увидев на ее лице немой вопрос, «Какого хрена?», как на духу выложил все радостные для меня события. Она сама помогала мне в поиске, поэтому только пожелала мне удачи и не потерять старых товарищей их вновь. А так же обрадовала возможностью уйти в отпуск. В тот же день, закончив все оформления, я позвонил Марине, и мы сходили в ресторан. Кажется, жизнь начала налаживаться…
P.s
Знаете ли, не знал с чего и начать. Долго думал над тем стоит ли писать вообще. Но, всегда надо с чего нибудь начинать. Зовут меня Марченко Игорь Викторович бывший воспитанник школы-интерната №5, «челюскинец» как нас за глаза называли остальные мальчишки, потому что наш детдом находился на улице Челюскинцев. Работаю в одной фирме, занимающейся торговлей, по долгу службы часто приходится ездить в длительные командировки. Но все это временно оказалось за бортом моей жизни – я ушел в заслуженный отпуск.
Однажды утром раздался телефонный звонок – звонил мой приемный отец, капитан в отставке Заречный Андрей Геннадьевич. Судьба столкнула нас в самом неожиданнейшем месте – на войне. Эта война в буквальном смысле перевернула весь мир. Она изменила множество судеб и мою в том числе. И, спустя довольно продолжительное время, раны, нанесенные той трагедией, не утихают до сих пор. Жить с таким грузом тяжело, но можно, главное - найти себе хорошее занятие, которое если не заглушит полностью боль, то хотя бы отвлечет от нее. Таким занятием стало для меня писательская деятельность. Но, что мы с вами отвлеклись. Мне позвонил отец.
- Привет, сынок! Как поживаешь? Давненько что-то ты не звонил. Что нибудь случилось?
- Здравствуй, папа. Да все отлично. Совсем замотался с этой работой. Вчера только из командировки приехал.
- А, ну ежли так, тады ладно. А то я ужой тут переволновался за тебя. Думаю, как там сын мой, не обижает ли кто его.
- Да ладно тебе пап, ты же знаешь – я умею за себя постоять.
- Та шуткую я, сынко, ты, кажется, мемуары собирался написать? Вот тебе мой совет – пиши!
- Так точно, товарищ капитан!
- Та будет тебе сынку! Какой из меня капитан – песок ужой вон сыплется. На пенсии ведь сижу.
- Ладно, па, напишу. Все равно отпуск как то надо провести.
- Удачи сынок.
- Пока пап.
Позавтракав, я сел за компьютер и начал писать. В комнате стало тихо, лишь щелчки клавиш нарушали тишину. Открыв «Ворд», стал набирать строчки, давно уже пришедшие в голову, и ждавшие своего звездного часа. Спустя пяток часов я поставил точку, точнее финальное многоточие в моем повествовании.
Был уже вечер, когда телефон начал разрываться от входящего звонка – звонила Марина, моя невеста. Завтра у нас свадьба. Пышных торжеств мы не стали устраивать и пригласили только самых близких и родных – Понедельника, Арсеналыча, моего отца, родителей Марины и ее близкую подругу.
- Привет, малыш. Как дела? – спросила она.
- Привет, зайка. Все нормально, вот закончил писать, - ласково ответил я.
- Дашь почитать? – спросила она.
- Канэщна дарагая! – с фирменным закосом ответил я.
- Ты так и не изменился, - как-то по особому нежно ответила она, - завтра в полдень в ЗАГС.
- Хорошо, а сегодня встретимся? – спросил я.
- Да, я уже еду – ответила она.
- Тогда жду – сказал я.

Очень хорошо. Понравилось хоть и мало надеюсь тема будет продолженна.

Скиф пишет:Очень хорошо. Понравилось хоть и мало надеюсь тема будет продолженна.

Нет, альтернативная история для меня останется непокоренной вершиной. Писать в этом жанре очень сложно (для меня) т.к для этого надо иметь хороший жизненный опыт)))

Всеравно получилось интерестно.